Катя, ты ж вроде нормальная была!

На минуту закройте глаза и представьте себе: Луганск, 22 июня 2014 года. Невысокая девушка в черном шифоновом платье, в черных балетках и теребящая нервными пальцами клатчик с надписью “Mary Kay”. Она сидит посреди коридора на жестком деревянном стуле, а вокруг нее собралась толпа вооруженных людей в военной форме.

– Что, тварь, землю свою не любишь? Укропам продалась? – выплевывает в нее ненавистью молодой пацаненок, который стоит ближе всех.

Представили? Теперь открывайте глаза. Думаю, что это не выглядит так страшно, как было девушке в тот момент.

В квартиру начали ломиться, когда она вообще в одних трусах была. Так что шифоновое платье на тонких бретелях было самым быстрым вариантом, чтобы не встречать гостей практически голой. Это потом оказалось, что такая одежда – так себе идея.

Вот и сидела она такая нарядная посреди коридора в одном знаменательном батальоне и её колотило. Было так страшно, что стучали зубы и тряслись руки. С прямой, как палка, спиной и на самом краешке стула она смотрелась какой-то графинькой из исторического любовного романа, попавшей в лапы бандитам.

Благородны кровей, разумеется, она не имела. Зато в беду точно попала. Точнее в плен.

Допросы, допросы, допросы. Потом второй обыск дома, где она прямо на глазах подпитого конвоира меняла платьице на спортивный костюм и теплые носки, а балетки на кроссовки. Теплые вещи потом здорово помогли. Почему-то казалось, что это было вообще самое холодное лето за всю её жизнь.

Девушке было грех пенять. Пальцы в дверь не засовывали, по кругу пустить не обещали. Сидела себе на стуле с прикованной к 25 килограммовой гире рукой и не дергалась.

А после миллиарда вопросов, когда уже стала совсем никому не интересной, “графиньку” просто запихнули в санчасть, где и должна была ожидать приговора.

***
Через несколько дней появился ОН. Решил, что девочка-предательница должна прочувствовать на собственной шкуре, что она не в санаторий приехала, а в плен попала.

И вот как в страшном фильме, медленно открывается дверь. На пороге стоит полноватый лысый мужик с бородой. Презрительно кривит лицо и выдает:
– Какая вонь! Завтра мыться тебя отведу. – и уходит. А девушке уж лучше вонять. Оно как-то привычнее и безопаснее кажется, а вот мужик жуткий.

Утром девушке заковали руки в наручники, закутали в фуфайку, а на голову накинули мешок. Так и повели. Держа за рукав фуфайки, словно на поводке. И через губу цедили, где ступеньки и когда нужно ноги переставлять.

Как выяснилось, ее и в самом деле привели мыться в какую-то баню. Даже выдали мыло. И полотенце. А потом благодетель пристально взглянул и заявил:
– Раздевайся и ложись на лавку. – и сам достал нагайку. – А что ты думала, что в санаторий попала? Должна же почувствовать, что в плену. Не бойся, я не сильно. Считать будешь.

Сквозь леденящий ужас пробивалась мысль: Кристиан, мать его, престарелый Грей. Но выбор не велик. Считать, так считать.

Вернули девушку обратно в комнату вымытую и выпоротую. Не смертельно, но неприятно. Мужик явно знал, что делал. Умелые руки нагайкой могут мясо с костей снимать, а этот только кожу попортил. И даже, прямо как в известной книге, принес какой-то крем, чтобы она жопку исполосованную мазала.

Так и повелось у не первой свежести Доминанта напоминать пленнице её место после завтрака и перед ужином. Слезы покатились только на третий день, когда по копчику стеганул.

– Расскажи мне, что ты чувствуешь? – спросил он, когда девушка в очередной раз одевалась.
– Боль! – она глянула на него, как на идиота. Он улыбнулся.
– Это понятно. Меня интересуют чувства. Какие чувства?
– Раздражение. – глядя прямо в глаза обидчику ответила девушка.
– Ваше это бабское “ой, опять”? – удивился донской казачок.
– Вы не поняли, – усмехнулась барышня, – это у других “ой, опять”. А у меня, когда раздражаюсь, в глазах темнеет и в горло вцепиться хочется.
– Так что ж не вцепишься? – прищурился он.
– Так если цепляться, надо насмерть. А у меня руки слабые. Только еще хуже будет. – выдала и сама испугалась.
– Интересно… – мужик явно глубоко задумался. – Пошли обратно.

Больше ее не били. И считать не заставляли. Вряд ли мужик испугался её смешных угроз. Скорее, добился какого-то результата. Правда, какого именно она так и не поняла. А может, как раз и не добился. Но тактика поведения явно изменилась.

***
Вместе с обострением военных действий пленных постепенно прибывало. Надю уже давно увезли куда-то в Россию. И “дева в беде” оказалась единственной пленницей в сугубо мужской компании.

Во время допросов вновь прибывших, чтобы девушку не шокировать, её отправляли на улицу гулять. С охраной, конечно. И в те моменты ей даже казалось, что охрана не для того, чтобы не сбежала, а чтобы её не обидели.

– У тебя охраны больше, чем у Киркорова. – посмеивался в усы казак с нагайкой. Но конвой не уменьшал.

***
Бородатый Доминант вальяжно зашел, взглянул на девушку пристально и процедил:
– Пошли.
Девушка напряглась. Её в последнее время никуда не водили и не трогали. Но деваться некуда, нужно идти.
– Вот, принимай рабочее место. – широко распахнул дверь мужчина. – Будешь командовать прачечной. И жить тоже здесь будешь.

На самом деле, работать в батальоне девушке совсем не хотелось. Даже будучи прачкой, это все равно сотрудничество с сепаратистами. Но, как и последние 9 дней, выбор не велик. И так уже “подрабатывала” уборщицей, не официально.

А ещё ей жуть как не хотелось переезжать из общего помещения в отдельную комнату. Не то, чтобы чье-то присутствие кого-то бы смутило, реши ее кто-то обидеть, но все равно было спокойнее, что людей много, что все на глазах. А в отдельной комнате…

“Графинька” была явно не дурой и интуиция её тоже не подвела. В первую же ночь бородатый командир к ней пришел.
– Ты же не против? – протянул он, укладываясь рядом с ней.
– А у меня есть выбор? – пропищала она ему в ответ.
– Я не хочу быть насильником. – удивил ее ответом.
– Тогда против. – вздохнула испуганно.
– Не время, не место или человек не тот?
– Не место и не время… – а что она могла еще сказать? И он засмеялся.

***
Утро встретило её ярким солнцем. Ухватив ведра и прочую лабуду для уборки, девушка шла под присмотром ночного гостя и хмурилась. На крыльце штаба стоял парнишка и широко улыбался.
– Доброе утро, – улыбнулась она в ответ.
– Доброе утро. – парень улыбнулся еще шире.
– Какая романтика! Уборщица и вертухай. – прошипел мне в спину казачок.

Девушка ничего не ответила. Она набирала воду в ведро и старалась отстирать рукав, испачканный мужским семенем. Было противно. И думалось о том, что это только начало. В следующий раз она одним рукавом не отделается.

А днём девушку отпустили домой. Запихнули в багажник бывшей инкассаторской машины и сначала представили пред светлые очи каких-то новоявленных высоких чинов. А потом уже просто машиной привезли под самый подъезд.

Ей еще долго снились, как она вместо того, чтобы “вцепиться в горло” пускает ему пулю в лоб.

***
А теперь к вопросам о нормальности и прочей адекватности. Серьезно?