Весною две тысячи четырнадцатого

Есть темы, которые болят и кровоточат даже тогда, когда проходит много времени. Как бы не менялась жизнь, какие бы радостные изменения не происходили, но само подсознание выдает: а помнишь, как тогда?

Если проводить параллели или аналогии, а если ещё вспомнить про недавний праздник… Мой дед – фронтовик, прошел всю войну. Бабушка потом крепко на него ругалась, ведь приходили пионеры послушать героические рассказы о победе, а дед молчал. Не хотел говорить. Не хотел вспоминать. Может, в молчании было спасение?

Двенадцатого мая весь мой город пел и плясал. Плясали также города и веси рядом. Даже вроде повод был – пять лет новому государству! Отличный повод. Даже Лешка Воробьев пел про “сумасшедшую, но она мою”. Все танцевали, смотрели салют и хором подпевали. Все были счастливы. По крайней мере те, кто был на главной площади новой страны.

Мне искренне хочется верить, что там в самом деле хорошо жить. Что коммуналка маленькая, продукты вкуснее и дешевле, что у бизнеса больше прав и свободы, у детей и молодежи больше перспектив, а у творческих людей – возможности для развития и самореализации.

Но я помню, как это начиналось. Я помню, как нас хотели расстрелять на въезде в Луганск просто потому, что мы не сразу затормозили на новообразованном пункте пропуска. Ночь, тьма, фонари в глаза и автоматы. Абсолютно невменяемые пьяные люди. Пьяные от честно завоёванных алкогольных рядов в МETRO, и от ощущения силы и собственной значимости. Знаете, это очень страшно, когда командир не может успокоить своих людей. И так тихо говорит: “Валите отсюда, я их не смогу остановить… Заглохли? Ребя, давайте толкнем!”.

Я всё ещё помню, как чужие, не местные, люди ходили по городу и чувствовали себя абсолютными хозяевами. Странно было слушать лозунги: “Это наша земля! Мы ее спасём!” Может, это и в самом деле их земля. А я была просто в гостях. Наверное, по-этому я смогла так быстро прижиться в другом городе.

По-прежнему помню трупы, прикрытые простынями, палящее солнце и свистящий звук разрывающихся рядом снарядов. Вы знаете, как звучит снаряд, который взорвется скоро и рядом? Это совсем не то, что звучит из динамиков стереосистем и телевизоров. Когда-то давно, пять лет назад, я пыталась спрыгнуть спросонья со второй полки в поезде, потому что показалось, что прилетел снаряд. Это просто был встречный поезд..
Хочется верить, что все это того стоило. Что теперь в самом деле “жить стало лучше, жить стало веселей”.

Я знаю, что кому война, а кому мать родна. Да и коммерческую жилку никто не отменял. Во все времена глобальных изменений те, кто мог быстро переформатироваться и попасть в струю, переворачивали мир и собственную жизнь. Но сколько таких людей?

Иногда мы с подругой вспоминаем, как ехали из областной больницы, а в районе автовокзала какой-то упырь выстрелил над автобусом из гранатомёта. Что им двигало именно в этот момент? Кто знает. А весь автобус, кроме водителя, лег на пол. Водитель вдавил педаль газа в пол и помчался. Люди лежали на полу и ждали. Лежала и я. Мне было страшно. Мне хотелось жить и чтобы не было больно. Когда скорость снизилась, как будто откуда-то издали я услышала: ДК строителей выходят? – Да, – крикнула я. Мне очень хотелось в церковь.

На войне нет неверующих людей. Все верят. Все молятся. Кто-то верит в только в себя, а кто-то в сверхъестественное, во что-то, что свыше и что поможет и спасет. В храме Иустины и Киприана шла служба “О мире”. Людей очень мало, это не самый спокойный район, да к тому времени и выехало много. Что-то недалеко взрывается, но мы в церкви и мы будем жить

Терпение и молитвы закончились ровно в тот момент, когда в солнечное воскресное июльское утро мою дверь попытались вскрыть какие-то люди. Кто бы мог подумать, что повернуть предохранитель на замке, чтобы его можно было открыть только изнутри, спасет ситуацию? Ломать не стали. Не смогли, так не смогли. А я стояла в кухне, прижавшись к стене, ноги млели. Я осела на пол. В тот же день поменяли замки. На следующий – купили билеты на поезд до Харькова. Это был последний поезд из Луганска.

Пять лет прошло. Но мне все так же больно. Нет, я не думаю об этом каждый день. Но каждый “юбилей” организм подкидывает воспоминания: ты была, ты знаешь…